Мильва: бескрылый дракон и шут гороховый
Выскочка! Наглый белобрысый выскочка! Ну и что, что выше, что теперь, бояться тебя?! И всё-таки побаиваюсь, что перегну.
Упираюсь спиной в стену и, понимая, что деваться некуда, вздергиваю подбородок ещё выше. Не на такую напал, красавчик.
Он встаёт передо мной, скрестив руки на груди и перекрывая путь к бегству.
— Слышь, сопля. Шмакодявка недорослая. Ты растишку ещё ешь или уже не помогает?
Вскидываюсь и огрызаюсь:
— Пошёл ты! Тоже мне, командир нашелся. Сходи на рынок мозгов себе купи. У самого нет, так хоть в баночке будут!
— По себе что ли судишь? И как, помогло? Вижу, не особо!
— Тупица!
— Дура!
— Самовлюблённый кретин!
— Овца долбанутая!
Хрясь! На "овце" я не выдерживаю: рука отвешивает ему пощёчину ещё до того, как я успеваю сообразить, что происходит. В ответ он ловит мои руки и вжимает в стену. Дёргаюсь в попытке вырваться, но он держит крепко. От близости его лица меня слегка вертолётит. Надеюсь, он этого не замечает.
Пытаюсь скрыть своё состояние, глядя исподлобья, пряча глаза за бровями и ресницами.
Не срабатывает. Он подаётся вперёд, впивается в губы и засовывает язык внутрь. Мои колени подкашиваются, и я держусь вертикально только чудом и потому, что он меня держит. Его дыхание обжигает, и я ловлю себя на желании, чтобы он продолжал. Но ни за что не признаюсь.
— Сучка.
— Осёл. Баран. Кретин.
— Повторяешься, дорогуша.
— Иди в задницу!
— Это приглашение?
Лапает за указанную часть тела. Я взвизгиваю и пытаюсь вывинтиться из его рук, потому что скоро не смогу сопротивляться. Его ладони слишком горячие, и этот жар передаётся мне. Запястья, бёдра, а теперь снова губы. Я цепенею, пытаясь усмирить бурю внутри. И это почти получается, но только до тех пор, пока он не проводит пальцами по моей груди.
Реакция тела оказывается быстрее, оно подаётся вслед за его рукой, и я успеваю только приглушить стон.
— Признайся, что хочешь меня. Чтобы я тебя трахнул.
— Пошёл ты... Сдался ты мне.
— Я-то нет, а вот ты сдашься одному самовлюбленному кретину, сама и по доброй воле.
Ни за что, я ещё пободаюсь!
Наш диалог прерывается вошедшим Тимуром, который громко объявляет:
— Открываемся!
Вздрагиваю от неожиданности и оседаю на пол, как только он меня отпускает. Сердце бьётся где-то в пятках, лицо и уши горят огнём, руки трясутся, а на ноги встать лучше даже не пробовать, хоть и надо убраться из общего зала. Но значит зацепило тебя, зараза блондинистая? И у лучезарного Дэнчика находятся больные места? Значит без боя я тебе точно не сдамся!