Утро. Раннее. На улице темно, и ты по сути еще спишь, но ведь надо. Надо на улицу, в эту тьму, к этим людям в очереди на маршрутку, в эту маршрутку, наконец...

А в маршрутке тепло, и ты садишься на вон то сиденье, под которым находится печка, и, свернувшись калачиком, насколько это вообще возможно в маршрутках, пригреваешься, засыпаешь под любимую музыку.

Засыпаешь, чтобы через полтора часа проснуться в другом городе, в другом ритме, чтобы быть рядом с другими людьми.

Перебежка до остановки - и вот ты снова попадаешь в теплый, но очень тесный мир троллейбусных бабушек, дедушек, дядь, теть, и вообще всех тех, кому с утра куда-то очень надо, причем в ту же сторону, что и тебе.

Выходишь на своей остановке и внезапно замечаешь, какое пронзительно холодное сегодня рассветное небо, как прозрачен воздух, как пустынно там, где совсем еще недавно на ветвях деревьев были листья. И в душу прокрадывается шальная тоска, но ты почему-то радуешься ей, наслаждаешься этим декадансом осени. Остановиться бы, раскинув руки, вдыхая этот сплин, пропуская его сквозь каждую клеточку тела, но рутина выдергивает тебя из этого замершего мгновения, и ты бежишь на знакомую проходную.

А вечером наступила зима. Она оповестила об этом всех, рассыпав с неба много ведер снега, еще осенне-мокрого, но уже крупного, решительными хлопьями падающего на землю. Под этим снегом бежишь на давешнюю остановку, на ходу размышляя, доставать зонт или нет, и в конце концов наплевав на эти дурацкие человеческие изобретения. Едешь в троллейбусе с давешними бабушками и дедушками, погружаясь в свои мысли настолько, что чуть не пропускаешь остановку. Стоишь в очереди, ожидая автобус, а вокруг тебя - зима. Серое низкое небо, сумерки, такие таинственные, огромные мокрые хлопья снега, уже намочившие волосы и явно намеревающиеся забраться за воротник пальто. И кажется, что это какие-то мистические декорации, а ты упускаешь из виду саму суть, само представление, вертясь в рутине каждодневности.

А может, так оно и есть на самом деле? Говорят, в самайн граница миров становится тоньше.