С одной стороны, я тоже хочу внимания Jane K. Потому что - Человек Фандома.
С другой - я прекрасно осознаю, что мне нечего ей предложить, кроме пары почеркушек (которые я уже ей показывал), да и Дракулу я смотреть сейчас не в состоянии. Ни смотреть, ни вникать. А без вникания - никак.
Все, что я думаю по поводу Стармании, Дракулы, Нотра - оно необъяснимо. Просто потому, что витает в моей дурацкой башке образами, ощущениями и обрывками фраз.
Я пытался почувствовать то, что чувствовал Ренфилд. Это страшно. Это пиздец как страшно. Настолько, что я выкинул из плейлиста треки, исполняемые Даниэлем Буше. Почти все треки, в том числе сольные альбомы.
Я не вижу в Джонни Борца. Обычный хулиган, каких много. Насилие ради насилия. Возможно, я ничего не понимаю.
Я люблю Гренгуара и Квазимодо.
Я люблю Джонатана. Это обычный человек, с его страстями и переживаниями. Посещение замка Дракулы не делает его характер уникальным. Опыт - возможно, но не характер, который к моменту встречи с графом уже давно сложился.
Наличие вампиресс, имхо, не усугубляет ситуацию с Миной. Вернее как. Будь это обычные девушки, было бы хуже. С обычными девушками не отговоришься чарами и магией места, а уж про чары Мина знает не хуже Джонатана. Да и Мина... Скелетов в шкафу не больше среднего. Их много, бесспорно, но мне кажется, уже тот факт, что Мина выбрала именно Джонатана, должен половину из них прикрыть ветошью.
Поднимая так терзающий всех вопрос о долгой совместной жизни, хочу предположить, что приключения в замке Дракулы их только сплотят. Без замка они бы расстались быстрее. Не вот прям щас, просто быстрее, чем так, как сложилось. А может и не расстались бы вовсе.
Выбрав Джонатана, Мина простила ему возможные прегрешения.
Отвоевывая Мину у Влада, Джонатан простил ей ее скелетов в шкафу.
Dixi.
Сегодня у Андарио день рождения, ему исполняется 4 года. 4 года эта наглая мистралийско-испанская сволочь живет в моем дневнике и моей голове.
Финтель_Файн, Solitary-Angel и 
Летописец_мира_РаптинаксКогда ноги коснулись земли, я расцепил пальцы и сполз в горизонтальное положение. Никакой выносливости! Хорошо еще, высоты я по-прежнему не боюсь. Хотя какая, к чертям, физподготовка? Я - маляр у славного Найтела, а не эльфийский разведчик.
***
Потом я долго корил себя, что не посмотрел, как скорф отцепит веревку, а тогда мне было совершенно ни до чего. Я бы остался там, возле этого уступа, еще на несколько часов, но скорф уговорил меня встать и продолжить путь.
Кряхтя и жалуясь всем богам подряд, я встал и последовал за Кертафом. Тот, хитро прищурившись, глянул на меня и куда-то поманил. Мы нырнули в какую-то нишу, прошли каким-то коридорчиком и оказались возле подземного озера. Вода его отражала скудный свет, а в его водах, судя по всему, жили светящиеся жучки, и потому озеро как будто сияло. Это было необыкновенно красиво, и я поспешно зажал себе рот рукой, чтобы не начать материться от восторга по людской привычке.
— Красивое озеро, правда, лару? У скорфов есть легенда про него. Давным-давно, во времена, которых не помнят даже наши старейшины, жил бедный юноша. Так вышло, что влюбился он в дочь богатого торговца, самую красивую девушку в округе. Девице льстило подобное внимание, ей в какой-то мере было даже жаль его. Иногда она приносила ему еды из отцовских запасов. Юноша был счастлив - он большем он и мечтать не мог, ведь он прекрасно понимал, что не сможет жениться на любимой девушке. Однако у отца девушки, как и у всякого торговца, были свои враги. Прознали они о редких встречах юноши и девушки, додумали остальное и донесли торговцу. Разозлился торговец, который тогда же понес убытки в торговле, обвинил юношу в краже, и юношу убили. Не смогла спасти девушка невиновного, хотя плакала и умоляла отца одуматься. Душа юноши не смогла покинуть возлюбленную и стать одной из звезд на небе, а осталась рядом, чтобы освещать жизнь любимой. Так появилась луна. А девушка, поглядев на небо, увидела знакомые черты на бледном диске. Луна протянул к ней свои руки-лучи, и девушка заплакала. Слезы ее, блестящие в неровном свете, падали на землю и просачивались ниже. Так образовалось это озеро, оно называется Керлох.
Хранители шли под охраной, но не связанные, и беседовали с Вилом, так что я вздохнул свободно. Насколько это вообще было возможно. Как ни странно, собственная судьба меня почти не волновала. Жирный крест я на себе поставил давно.
***
Вот и столица. Сейчас я увижу мать. Я ждал и одновременно боялся этого момента. Однако был один эльф, которого я боялся больше матери - это отец. Умом я понимал, что уже не принадлежу Дому, но страх все равно сидел, свернувшись тугими кольцами, в животе.
Великий хаос, Заффарель была мудра и рассудительна, впрочем, она не за красивые глазки занимала место в Совете. Хотя ее глаза лазурного цвета, обрамленные длинными густыми ресницами, были воистину прекрасны.
К моему счастью и одновременно к сожалению, пред светлы очи матери я не предстал. Меня сразу же отвели в камеру, и я не успел даже моргнуть, как остался снова один. В камере пахло затхлостью и плесенью, свет едва пробивался из узенького окошка под потолком. Возле стены была брошена охапка соломы, надо признать, достаточно свежая. По соломе шныряли крысы, и я забился в дальний от них угол. Я всегда боялся крыс, даром, что не визжал от их вида, как девчонка.
Одна из тварей пробежала в паре сантиметров от моей руки, и я невольно отпрянул, схватившись за стену. Пальцы тут же нащупали царапину на камне. Царапина была ровной и соединялась с другими. Я обследовал сложившийся рисунок... и едва смог подавить рвущийся из груди крик - эта камера была моя! Я в ней уже сидел - тогда. Рисунок на камне был точной копией клейма на плече. Руки непроизвольно сжались в кулаки. Я злился. Я был в ярости, но только и мог, что стучать по толстым каменным стенам.
Как все же было мило с их стороны оставить это помещение специально для меня. Хорошо хоть, солома была свежая. По крайней мере, не четырехлетней давности.
Воспоминания нахлынули, захлестнули с головой, и я скорчился в своем углу, поджав колени и обхватив плечи руками. Окаянная память услужливо подсовывала все новые и новые моменты прошлого, и вот уже слезы-предатели расплываются пятнами по футболке, а я, чертыхаясь и матерясь, не могу их остановить. Сил хватает только на то, чтобы не орать и не выть, чтобы моего позора не слышала охрана.
Что меня стерегут, я не сомневался, я ведь был почти что национальным преступником, изменником, врагом народа. Как ни назови - суть одна.
